Размышления у гей-парадного подъезда
В Берлине праздник. Через весь город проезжают открытые платформы — готовые ночные клубы, только днем. Оттуда гремит музыка; люди на них пьют шампанское, поют и веселятся. Вместе с ними идет толпа пешего народу — огромная река.
Много битых бутылок на асфальте — уборщики едут в самом конце колонны вместе со скорой помощью. Никаких полицейских не видно: порядок обеспечивают сами демонстранты-активисты. Но веселье зашкаливает, потому что народ уже независимо от ориентации надел самые яркие одежды (куда входят, кончено, и абсолютно черные), изрядно выпил и теперь танцует под любой громкий ритм. Всюду майки Same Same but different — «Такой же, да другой».
Это Берлин празднует День улицы Кристофера, День Гордости. Это то, что в простонародье называют «гей-парад» и от чего шарахаются наши чиновники, считающие землю, где ступали ноги гей-парада, зараженными и проклятыми навсегда.
Я просто удивлен, с какой скоростью тема гейства стала в РФ горячим топиком. И всё как-то не остывает. Что-то есть в этом извращенное. Между отменой закона о наказании за мужеложство и сегодняшней истерикой прошло много лет. Большую часть этого срока всем было глубоко наплевать на интимные проблемы граждан различных категорий. Россия тогда весьма грамотно выступила, между прочим. Примерно как Ленин, который декретом когда-то отменил брак и разрешил гомосексуализм. Просто и прогрессивно по тем временам.
В преддверии проведения берлинского парада соцсети типа Facebook расцветились радужными фильтрами. При этом большая часть народа, который украсил себя радугой, никакого отношения к теме не имеет. Делается это просто потому, что быть гей-френдли сегодня в России — это бросать достаточно безопасный «вызов режиму». Это как показать средний палец на интернациональном языке жестов.
Впрочем, наши записные гееборцы весьма ожидаемо отреагировали на радужный расцвет: депутат Милонов тут же потребовал от Роскомнадзора встать на защиту закона по пропаганде нетрадиционных отношений среди несовершеннолетних и закрыть Facebook на территории России. Дорогому Виталию надо было бы получше знать вексиллологию собственной страны — например, флаг Еврейской автономной области — и требовать его запретить. Или как? Ну там же радуга — вдруг флаг увидят дети на утренней зорьке?
Празднование Дня Гордости — он же гей-парад — совпало по времени с законодательным прорывом. Но уже по другую сторону Атлантики: оттого оно было еще веселее для его участников.
Президент Обама исправил федеральные перекосы американского законодательства, и теперь гей-браки разрешены на территории всей страны. Хотя с марихуаной перекосы еще остались. Господин Керри тут же предположил, что пример Америки надо распространять по всему миру и именно Америка — светоч свободы и в этом деле.
Между прочим, не исключено, что слова Керри о распространении опыта легализации по всему миру — это толстый троллинг и наших властей: наблюдая, как нервно реагируют разные ветви на радужные флаги, мало кто откажет себе в удовольствии подразнить гусей еще раз. Ведь на обиженных, как известно, воду возят.
Я совершенно нейтрально отношусь к Америке, и мне непонятна истерика местных деятелей по поводу США — это какие-то комплексы. Но мессианство государства очевидно. Хотя как раз вовсе не Америка — мать борьбы за права однополых мужчин. Ведь однополые женские союзы особо нигде никогда не гнобились, разве что в каких-то совершенно уродских странах.
Первыми были немцы в XIX веке. И это был адвокат Карл-Генрих Ульрихс. 29 августа 1867 года он предстал перед Шестым конгрессом немецких юристов в Мюнхене, призвав к отмене законов, запрещавших секс между мужчинами. Он заявил ассамблее юристов, что неправильно наказывать людей за то, что заложено в тех с рождения. 500 солидных юристов его не поняли: Ульрихса согнали с трибуны, не дав закончить речь. Впрочем, несколько либерально настроенных коллег восприняли его идеи о том, что за природные установки нельзя подвергать уголовному преследованию. Ульрихс написал в своем памфлете «Яростный Меч», что гордится собой и смог «вонзить меч в тело Гидры общественного презрения».
Далее уже был Берлин с его полицеймейстером, который всячески ограждал геев от преследований. Потом запылал первый костер из книг на Оперной площади. И это были вовсе не Маркс с Гейне и Достоевским, как нас учили в школе. Первый костер состоял из 20 тыс. томов архива «Берлинского института по изучению сексуальности». Так на смену сексуальной революции пришла сексуальная контрреволюция. И так американскими горками до наших дней — то вниз, то вверх.
Америка, которая на себя вечно присваивает лавры первопроходца в делах свободы и ее экспорта по всему миру, тут вовсе не при чем. Конечно, США имеют сильное влияние на Европу. Но Европа — сама не дурочка: с борьбой за права человека тут тоже всё в порядке. Речь, кстати, не только о правах меньшинств. После катастрофы 1945 года пейзаж изменился значительно.
В Берлине у Бранденбургских ворот, где разбил свой лагерь гей-парад, в финале шествия вдруг разразился ливень. А потом вышло солнце. И над воротами и телебашней на Александерплац выгнулась радуга. Ну как нарочно.
