«Отсюда должен быть хоть какой-то выход», — сказал Джокер Вору. Это из текста песни Джими Хендрикса, на которой во многом стоит графический роман «Хранители». Это весьма серьезное произведение. Потому что, во-первых, в нем супергерои представлены суперциниками, работающими на правительство США и помогающими выиграть вьетнамскую войну. Во-вторых, супергерои предстают также персонажами, которые для предотвращения ядерной войны с СССР уничтожают ядерной бомбой несколько миллионов человек. И в книге, и в фильме воссоздана атмосфера чудовищного страха перед Бомбой. Перед советской, перед американской (других довольно долго не было). Кино и книга про альтернативную реальность, поэтому тут полно деталей, воспроизводящих атмосферу страха, вплоть до хита 1980-х немки Нены «99 Воздушных шаров» о ядерной войне.
Действительно, общаясь со своими друзьями — англичанами, шотландцами, американцами, немцами, людьми примерно той же генерации, я все время слышал от них одну и ту же фразу: «Больше всего в детстве мы боялись, что кто-нибудь начнет атомную бомбардировку». Бомба и ее опасность была по ТВ, по радио, в кино. Люди в странах побогаче строили семейные бомбоубежища. А что мы?
Вот странное дело, можно сколько угодно вспоминать, что СССР был милитаризованным обществом — можете сегодня представить, что в обычную среднюю школу приносят реальные «калашниковы» и дети учатся их собирать-разбирать? Согласитесь — странновато звучит. А уроки в школе про то, что делать во время ядерного взрыва? И так далее. Но вообще-то милитаристическая пропаганда СССР вырастила не одно поколение абсолютных пацифистов. Или если не пацифистов, то хотя бы людей, которые понимали, что приносит с собой взрыв ядерной бомбы. И что в мире, напичканном ядерными боеголовками, такое понятие как «победа в ядерной войне» отменяется по факту. Не случайно вскорости это оружие так и стали называть — «оружие сдерживания».
Конечно, лучшие умы ВПК на самые лучшие бюджеты стали разрабатывать концепции, как же все-таки долбануть по Советам, которые явно будут провоцировать региональные конфликты. Это был Киссинджер, который сказал, что нельзя неограниченно использовать ядерное оружие в войне, так как результат будет для всех одинаково плачевен. Тогда возникла концепция применения тактического ядерного оружия, после реализации которой уже можно работать стратегическим ядерным оружием. Потом возникла концепция «гибкого реагирования», согласно которой нужно уничтожить пусковые установки и производства, но не трогать города. Потом, когда возник ядерный паритет между странами и вариант «принуждения СССР к миру» стал невозможным, возникла концепция «обезглавливающего удара».
Потом холодная война кончилась, начались поиски расширенного образа врага. Вообще это было смутное время для ядерных теоретиков — самое ужасное, что встал вопрос о целесообразности нахождения американского тактического ядерного оружия на территории их европейских союзников. Речь зашла уже даже о демонтаже НАТО и превращения его в политический блок.
Только в 1993 году слегка отпустило — вернулись к старой доброй идее ядерного сдерживания России. И так вплоть до стратегии «минимального сдерживания», которая была сформулирована в документах 2011 года. Именно тогда стало понятно, что Пентагон рассматривает возможность региональных конфликтов с Россией и Китаем, в том числе с применением высокоточного и ядерного оружия. Развитие ядерной военной мысли легко проследить по американским источникам, потому что они озвучиваются.
Что именно все эти годы делали-планировали советские/российские военные — строго под пыльным ковром. Но судя по тому, что происходило на деле, все эти концепции с поправкой на технологическое развитие вооружений разделяются Кремлем. Только недавно стали нормально объяснять публике военные концепции России. При этом доктрина 2010 года была максимально миролюбивой. Во всяком случае, применение ядерного оружия предполагалось в ответ на применение против нее ядерного или другого оружия массового поражения. Или в ответ на угрозу уничтожения государства обычным оружием. Это явный ответ на отставание в гонке создания высокоточного оружия, которое предполагают использовать американцы. В доктрине вдруг резко расширился список угроз, но порядок применения ядреного оружия остался без изменения.
Но вот что интересно — похоже, что то, что обсуждают профессионалы за закрытыми дверями (в стиле «Хранителей»: «пять миллионов тут сожжем, десять — вот тут облучим, остальные сами сдохнут, и наступит наконец мир»), вдруг вылилось в паблик. Грозить друг другу ядерным оружием стали вдруг даже мелкие чины и мелкие политики уровня депутатов/сенаторов. Уже даже у обывателя протекает крыша и то тут, то там раздаются разговоры: «А вот мы на них (кто бы то ни был — от гадкого Пиндостана до еще более гадкого Киева) щас как сбросим — уже пора». И в этом большая разница с советской эпохой — даже тогда бомбозакидательских настроений у обывателя как-то не проявлялось.
Вы ждали непуганое, непоротое поколение? Вы его дождались. Судя по всему, как раз с ним-то самые большие проблемы: восприятие окружающего мира как видеоигры. Нет смысла включаться в хор, поющий осанну Бомбе. Они этого не понимают.
«Нет смысла так заводиться, — ласково сказал Вор [Джокеру]. — Мы верим в то, что жизнь не более чем игра». И тут Хендрикс на стратокастере — соло.
