Если вы не участвуете в политике, то вы заслуживаете той экономики, которая есть
Лучше поздно, чем никогда — именно такой была моя первая реакция на экономическую статью Владимира Путина. Читал и испытывал удовлетворение от мысли, что он, похоже, начинает сомневаться в правильности праволиберального дизайна системной трансформации России.
Я согласен с оценками В.В. Путина, что за последние 20 лет мы пережили масштабную деиндустриализацию, что нам нужна экономика, где наши топливно-сырьевые компании будут занимать важные места, но не доминировать в структуре экономики. Я, так же как и он, верю, что у нас еще есть шансы превратить Россию в страну с высокоразвитой экономикой. Стратегическое планирование, промышленная политика и выбор приоритетов не могут не радовать меня и моих коллег по Институту экономики РАН, которые в течение двух десятков лет призывали заниматься этими делами.
Вместе с тем в экономической статье Владимира Путина содержатся тезисы, с которыми трудно согласиться. Вызывают возражение планы снижения доли участия государства в стратегических компаниях, так как это может вернуть нас в 1990-е годы, в эпоху перманентных переделов собственности. Забота о развитии науки и раньше прослеживалась в декларациях правительства, а воз и ныне там. Радикальной мерой было бы увеличение зарплат представителям ведущих университетов и институтов системы Академии наук в 3–5 раз, хотя бы до уровня лейтенантов МВД. Думаю, что люди науки принесли бы не меньшую пользу стране, чем офицеры силовых структур.
К сожалению, статья содержит немало положений из арсенала рыночного фундаментализма, которые сегодня уже не в моде ни в США, ни в Европе. А у нас эта идеология прочно господствует уже больше двух десятков лет. Здесь уместен вопрос: а кому это выгодно? Конечно, нашей властвующей бюрократии, которую никак не оторвать от бизнеса на государственном бюджете, тем 200 тыс. валютных миллионеров и нескольким десяткам миллиардеров из списка Forbes, которые ведут себя точно так же, как «праздный класс» Америки 100 лет тому назад. Им не до общественных интересов, проблем государства и обнищавших соотечественников. Указание на низкую производительность труда — это также из риторики «новых русских», того самого «праздного класса», который создал аморальную атмосферу быстрых и легких денег через финансовые махинации и коррупцию и тем самым дискредитировал честный и производительный труд. В обрабатывающей промышленности, где технологическое отставание достигает порой 30–40 лет, действительно низкая производительность труда, но это результат тотальной безответственности и жадности самого бизнеса. Какое оборудование, какие технологии — такая и производительность.
Недостаточно последовательные предложения и по поводу того, где взять средства на модернизацию экономики? Налог на роскошь и акцизы на табак и алкоголь — это правильно, но еще более эффективным было бы введение прогрессивной налоговой шкалы личных доходов, как в Китае или США. Это было бы и логичней, и справедливей: с дохода свыше $1 млн не менее 30% отдавать на общественные нужды.
Для производительного и творческого труда наемных рабочих и среднего класса нужно поднимать среднюю заработную плату — это старый кейнсианский рецепт для форсированного экономического роста.
Почему 12 лет спустя, после того как Владимир Путин пришел к власти, многие острые проблемы остаются актуальными и сейчас? Это происходит в связи с дефектами нашей политической системы. Радикальные псевдолиберальные силы, которые в начале 1990-х годов победили в стране, создали фактически монархическую конституцию с неограниченными полномочиями для президента и абсолютной монополией исполнительной власти. Здесь смыкаются экономика и политика, здесь источник ручного управления экономикой.
Конкурентность политической системы означает, что большое количество людей вовлекается в экономические проблемы, их обсуждают на всех уровнях и появляются силы, которые могут их решить. Все имеют право на ошибки. Но несменяемость власти резко повышает их цену. Если же побеждают другие политические силы с иной экономической программой, они исправляют ситуацию. В этом смысл демократии. Она, конечно, сама по себе ценность, но одновременно — просто рабочий инструмент для корректировки политики. Но и отсюда я хочу сделать вывод о том, что если вы не участвуете в политике, если вы считаете, что надо только ждать сигнала сверху, то вы заслуживаете той экономики, которая есть. Ручное управление даже в Люксембурге было бы неэффективным, хотя там на велосипеде можно все объехать и наладить, а здесь огромная страна, всем руководить просто невозможно.
Словом, даже по чисто прагматическим соображениям Россия должна отказаться от ручного управления экономикой. Пока же она представляет собой огромную государственную коммерческую корпорацию, управляемую чиновниками. Но именно эта модель и является источником массовой коррупции и отсутствия мотивации к творческой и предпринимательской деятельности.
Основным средством преодоления самодовлеющей исполнительной вертикали является гражданское общество, которое в конечном счете сигнализирует о своих решениях и выборе типа экономической политики через честные свободные выборы, а правительство как аппарат наемных чиновников должно только выполнять волю гражданского общества и контролировать принятую программу действий.
Автор — директор Института экономики РАН
