«Жемчужный прапорщик» Вадим Бойко: «Мы люди подневольные»
В Санкт-Петербурге 26 декабря вынесли приговор бывшему прапорщику патрульно-постовой службы Вадиму Бойко, получившему в интернете прозвище «жемчужный прапорщик» (за браслет на руке ). Милиционер во время разгона несанкционированной акции протеста избил дубинкой оппозиционеров, называя их хорьками. Прокурор просил для Бойко четыре года колонии, но суд дал ему 3,5 года условного срока.
— Откуда такое странное ругательство — «хорьки»?
— Да какое это ругательство! Мы с ребятами и друг друга так называли. Если бы я хотел кого-то обидеть, назвал бы другим словом.
— Что вы сделали сразу после приговора?
— Первым делом маме позвонил. Я все это время больше всего за маму боялся, у нее со здоровьем не все хорошо, все-таки за 70… Она сказала: «Слава Богу!». Для нее ведь главное, что не посадили. Мама из таких людей, которые про наши суды знают только по телепрограммам, поэтому не может понять, за что ее сына судили.
— Сейчас вы где работаете?
— Нигде я не работаю. Я на пенсии. Пенсия у меня — 6,7 тыс. рублей. Так что работу искать надо. Но я все еще надеюсь вернуться в милицию. Поэтому хочу добиться оправдания. Облили грязью… Нет, конечно, если бы приговор был более суровый, то просто по макушку закатали бы. Но мне надо на работу вернуться. Для меня милиция — жизнь.
— Вы сколько в милиции проработали?
— Да как пошел сразу после армии — так и работал. У меня практически вся семья — военные. Отец был десантником, дед, прадед — все. А я вот всегда хотел служить в ОМОНе. Там и служил. А туда не каждого возьмут, попасть было непросто, это честью было. Каждый проходил проверку, кто туда попадал.
— С ОМОНом вы ведь и в Чечне были?
— Было дело. Скажем так, не один раз ездил.
— Правда ли, что список ваших наград, полученных в командировках, занимает целый лист?
— Слушайте, давайте о наградах не будем. Ну, есть кое-что. Но это к делу не относится. Судили меня не за какие-то там награды, да? Я хотел, чтоб меня судили за то, что я сделал. Или сказали, что я этого не делал. А награды, не награды — это тут при чем?
— В ППС сколько прослужили, до того как попали на тот митинг у Гостиного?
— Да меньше года! А тот митинг… Это была совершенно обыденная работа, ничего особенного. Сами посмотрите, сколько у нас митингов, и на каждом стоят наши ребята. А то, чем всё это для меня кончилось, стало шоком и для меня, и для моих сослуживцев. Потому что ничего необычного тогда не было, ни-че-го!
— Ваши сослуживцы как-то заступились за вас?
— Как вы себе это представляете? Взять штурмом суд?
— Нет — элементарно прийти и дать показания, что ничего не было.
— Во-первых, мы — люди служивые, подневольные. А во-вторых, свидетелей вызывали только со стороны Семенова (потерпевшего. — «Известия»). На все наши попытки кого-то вызвать, какую-то экспертизу провести был постоянно отказ.
— Вы-то сами как считаете, почему стали обвиняемым?
— Я не знаю. Мое мнение: это нужно, чтобы кучка непонятных людей, которые не работают, ничем не занимаются, продолжала бегать на эти свои… Вот нормальный человек где в будний день в 18.00? Он едет с работы домой. Так, может, им тоже пойти поработать?
— Скажите, а у вас какие-то есть политические убеждения?
— Никаких! Милиция вообще вне политики. Я, может, тоже с чем-то не согласен. Но вот эти крики, визги — невозможно это всерьез воспринимать. Такими методами ничего не добьешься. Я привык, что все надо делать по закону. Вот посмотрите: сейчас эти митинги проходят санкционированные — и ведь никто никого не задерживает, никто не кричит, что его побил прапорщик. А тогда, у Гостиного? 20 человек собрались в толпу, тащат за собой прохожих случайных, приковали себя наручниками, они кто — борцы за свободу?!
Мы равняемся на другие страны. А вы посмотрите, что делают с демонстрантами в Англии, во Франции, в Турции! Что-то не знаю я, чтобы там человека, который служит в защиту правительства, потом судили за то, что он это правительство защищал. Попробовал бы там кто-то обозвать полицейского! Может, он там остаться безнаказанным, а потом еще показывать пальцем на полицейского: вот, он виноват, что я сюда пришел? Семенов сам говорил на следствии, зачем он туда пришел: посмотреть, как внутри оборудованы видеокамерами омоновские автобусы! В Москве, говорит, видел — оборудованы. То есть он и в Москве ходит? Это — борец за свободу, да? Почему-то об этих его словах нигде не говорят.
— Но вы Семенова всё-таки ударили?
— Нет. Никого я не бил. Там одни люди бросались в омоновцев бутылками, другие мешали нам их задерживать. Ну, как теперь вспомнишь? Я задерживал одного из них. Я даже не выделял… Если бы не зациклились на этом Семенове, если бы не показывали его постоянно по телевизору и в интернете… Меня когда вызвали на опознание, я даже не понял, о чем речь.
— На записях, выложенных в интернете, видно, что ваши сослуживцы тоже ведут себя жестко. Почему именно вы попали под уголовное дело?
— Не знаю. Может, тот, кто назвал меня «жемчужным прапорщиком», мусульман не любит?
— Мусульмане-то при чем?
— Ну, на мне же четки были, может, так решили. Не знаю.
— А у вас откуда эти четки?
— Мне их товарищ один подарил. Просто я коллекционирую четки. Ну, я не хожу ни на какие там форумы, не состою в каком-то «клубе собирателей четок», просто мне это нравится — я их собираю. И всё. Висят у меня на шкафу. Разные.
— Нервы успокаиваете четками?
— Слушайте, мне на экспертизе — ну, не дурак ли я — тоже такие вопросы задавали. Просто нравятся мне четки — и всё. Я всегда с собой брал четки! Не специально какие-то, просто открывал шкаф и брал те, которые ближе. В тот раз оказались эти. Кстати, они пластмассовые.
