Советник президента поставил «Князя Игоря»
Сотый сезон Уральского театра оперы и балета открылся «Князем Игорем» в режиссуре солиста Большого театра и советника по культуре российского президента Юрия Лаптева.
Спектакль, по контрасту с мужественным обликом постановщика, получился феминистским. Женщины — жертвы пороков мужчин. Первая среди них — Ярославна, единственная героиня, которую режиссер считает безгрешной. Именно с ней должна была ассоциироваться икона Божьей Матери, смотревшая с занавеса (художник Игорь Иванов) и регулярно появлявшаяся на сцене в составе процессии местного митрополита. Вообще, православная идея была подана слегка навязчиво, а вот языческая составляющая «Слова», ярко прочувствованная Бородиным, пропала вовсе.
Между тем Бородин был слишком искушен, чтобы создавать персонажей просто плохими или просто хорошими. Каждое оперное злодеяние он сопровождает такой упоительной и прочувствованной музыкой, что отбивает всякое желание осуждать. Галицкий поет: «Пожил бы я всласть, ведь на то и власть» — но неужели хоть у одного севшего на трон человека эта мысль не промелькнула? Юный метросексуал Владимир Игоревич любит под вражеским небом дочь врага Руси Кончаковну. Но, послушав томный изнеженный дуэт, кому придет в голову пригрозить им совестью? Все эти полутона выпали на долю музыкальных создателей спектакля, и они со своей задачей — наперекор режиссерской концепции — прекрасно справились.
Оркестр, ведомый маститым дирижером Александром Лазаревым, заставлял вспомнить о лучших временах Большого театра, когда Лазарев стоял за его дирижерским пультом. Местный состав солистов был форсирован гостем из Мариинки, достойным князем Игорем в лице Эдема Умерова. Ярославна (Екатерина Нейжмак) слегка переигрывала, порой превращая свою героиню в Тоску, зато была почти безупречна в вокальной составляющей.
Танцовщикам пришлось ждать выхода дольше обычного: «Половецкие пляски» (хореограф Александра Тихомирова) решено было поставить в самый конец спектакля. Таково было условие Лазарева. Он задумал решить давнюю проблему: после плясок, стоящих у Бородина во втором акте, театры всегда пустеют. Относительная легитимность перемонтажа, увы, — вина самого Бородина: за 18 лет работы над оперой он так и не успел закончить свой главный шедевр. Эффект достигнут: публика довольна и кричит «браво», но что-то в этом легком успехе смущает. Не зря все-таки половина опер в мире строится по модели путешествия с обязательным возвращением домой в финале. «Половецкие пляски», поставленные в конец спектакля, превращаются в великолепный танец на костях так и не состоявшегося оперного целого. Музыкальная часть еще раз берет верх над концепционной. Впрочем, про концепцию можно прочитать в программке, а музыку Бородина в исполнении Лазарева действительно стоит послушать живьем.
