В Мисурате появились "военные туристы" из США
Мисурата полностью была очищена от каддафистов. Фронт отодвинулся километров за 30 – 40 от города.
Журналистов туда пускают по спецпропускам. Когда просишь дать пропуск в ответ слышишь привычное: букра, иншалла (завтра, дай Бог).
Мы каждый день ходим в медиацентр, где нас «кормят букрами». Потом мы пытаемся пробиться на передовую без бумаг. Потом на каком-либо блок-посту нас заворачивают. Следующий день в точности повторяет предыдущий, вопрос не решается. Нам остается лишь наслаждаться военным коммунизмом установленным в городе.
Мы живем в отеле «Куз аль-тиик». Процедура вселения выглядела так. Из порта в гостиницу, мы приехали потемну. Без аккредитации не селят, едем в медиацентр. Там из начальства уже никого нет, кто-то из охранников сжалился, сам настрочил на компьютере записку и едет с нами назад в отель. По записке нам выдают один номер на двоих, стекло простреленно, на потолке пара пулевых пробоин. Проживание бесплатное, иногда нам готовят что-то горячее на обед, разумеется бесплатно, передвижение по городу тоже бесплатное, любой проезжающей мимо машине можно махнуть рукой и тебя везут даже если не по пути. Если хочешь посредине выйти пофотографировать, будут ждать. Сигареты марки «Традиционные» тоже выдают бесплатно, интернет тоже...
Из предметов первой необходимости за деньги только кофе, на весь город открыта лишь пара кофеен, (те у кого есть генераторы тока), и там очереди.
Здесь кофе дело серьезное, это тебе не в Москве нацедить из машинки экспрессо, тут над каждой чашкой колдуют, на каждую чашку запись, оплатил, записался в лист ожидания и тусуйся перед телевизором пока твое имя не выкрикнут.
Многие журналисты, поиздержавшись в Бенгази, перебрались в Мисурату, ими забит весь «Куз аль-тиик», Они делятся на собственно журналистов и на «военных туристов». Последние все как один американцы у них у всех удостоверения несуществующих СМИ, сделанные на скорую руку в фотошопе (все равно никто не проверяет), это психопаты приехавшие на войну за приключениями, посмотреть на кровь и самим пострелять. Собственно из-за них и ограничен доступ на фронт.
Кевин, американский кореец, работает якобы на телевидение Сан-Диего, но когда его просят показать, что он выдал в эфир за проведенный здесь месяц, тушуется.
Он рассказывает, что его любимая компьютерная стрелялка называлась «Бомби Ливию», теперь он, видимо, устроил себе переселение в игру. Он, разгуливает по городу в бронежилете и каске, на макушке надпись NATO (чтоб свои не расстреляли с воздуха), на лодошке наклейка Красного Креста (показывать наступающей пехоте чтоб не убили), к себе на второй этаж он предпочитает подниматься по балконам, иногда ловит змей и ест их живьем, его чемодан забит медикаментами, он постоянно что-то принимает, приходя то в истерическое возбуждение, то в ступор. После того как он вколол что-то из своих запасов раненному и тот умер, у него отобрали видеокамеру и посадили под домашний арест. Теперь его можно видеть сидящим в проеме окна и целящегося палкой от щетки в прохожих. Ему скучно, его приятели толстяк Стивен (из тех ожиревших американцев, что за день выпивают по 20 банок колы, заедая их гамбургерами) и Барак сбежали.
Стивен говорил, что работает на какой-то экспертно-аналитический центр, приехал сюда искать Аль-Каиду. Познания об исламистах у него, видимо, из телепередач. Когда к нему привели переводчика и тот представился «Осама» (В Ливии это как у нас Иван) Стивен от неожиданности упал со стула.
Бараку лет 45, он утверждает, что всю жизнь проработал журналистом в арабских странах, арабского при этом не знает и искренне удивляется, почему арабы с таким изумлением разглядывают его паспорт, где черным по белому написано, место рождения Тель-Авив. Ему даже невдомек, что если бы не военный хаос и отсутствие контроля на ливийско-египетской границе, его с таким паспортом даже не пустили бы сюда.
Как-то ночью эта парочка уехала на передовую показывать повстанцам как можно простыми методами «улучшать» оружие. Не знаю что стало с тем оружием, но на следующий день Стивен с Бараком сбежали в Бенгази, а переводчика, беднягу Осаму, который вообще не знал об этой поездке на фронт, арестовали. А для остальных журналистов ввели пропуска.
