Тропинина прописали в столице
Этому особняку невероятно повезло: он никогда не выходил из частных рук. Скромных размеров купеческая усадьба, образец классической архитектуры послепожарной Москвы, досталась в дар государству вместе с хранившейся там коллекцией Феликса Вишневского в 1969 году. Вишневскому, в прошлом репрессированному и обитавшему после освобождения в Люберцах, дом подарил потомок прежних владельцев Николай Петухов: ввиду заслуг ученого - полярника Петухова - советская власть оставила ему в собственность дом в центре Москвы.
Даже два дома: второй - деревянный с нарядным резным карнизом, прячущийся во дворе музея за отдельным глухим забором, до сих пор находится во владении потомков коллекционера. И в разные моменты семья Вишневского тоже делала музею дары.
Музей же - его полное название "Музей В.А. Тропинина и художников его времени" - приведен за девять лет реставрации в идеальное состояние: у Москомнаследия претензий нет. Здание оснащено современными системами охраны и обеспечения температурно-влажностного режима. Благодаря этому на экскурсию сюда может прийти до 15 человек. Но места явно не хватает. Это тем более обидно, что Музей Тропинина имел все шансы получить несколько помещений в Москве.
- В 2003 году, - вспоминает директор музея Ирина Егорова, - вышло постановление о передаче нам трех домов на Волхонке - N 9, 11 и 13. В каждом из них Тропинин успел пожить. В одном доме был написан знаменитый автопортрет, где за спиной художника - Кремль. На другом - мемориальная доска Тропинину. Этот дом числится памятником истории, потому что в нем бывал Пушкин, - здесь был написан пушкинский портрет. (Имеется в виду "московский" портрет Пушкина в отличие от "петербургского" кисти Ореста Кипренского. - "Известия"). Сохранилась даже запись Пушкина: "Ухожу с Собачьей Площадки позировать Тропинину для своего портрета". По поводу этого дома мы выиграли три суда. Но когда получили соответствующий документ арбитражного суда, выяснили, что дом уже продан. До выхода следующего постановления суда это здание умудрились продать в общей сложности семь раз. Сейчас в этом особняке ресторан. Нам говорят, что в будущем можно вернуться к этому, но сейчас надо открыть музей.
Будет ли к чему возвращаться, большой вопрос. Потому что особняк, даром что памятник, перестроен, и помещения, где находилась, по воспоминаниям Карла Брюллова, мастерская Тропинина, уже нет. Еще одно из "тропининских" зданий было отдано пять лет назад под расширявшуюся галерею Ильи Глазунова. И поскольку в нынешнем Музее Тропинина всего шесть небольших залов, многие полотна укрыты в запасниках. Но лучшее увидеть можно. Формально эти картины составляют десятую часть всего собрания музея - но ценнейшую его часть. Вишневский завещал Москве 400 картин - больше, чем Павел Третьяков.
Можно гадать, был ли этот дар добровольным. Вполне вероятно, что коллекционер искренне мечтал увидеть свое собрание выставленным в Москве. Но известно и о фактах вынужденной передачи подобных ценностей советскому государству примерно в те же годы. Сейчас можно только радоваться, глядя на них. Около 60 полотен - кисти самого Тропинина, по нескольку полотен - Рокотова, Аргунова, Левицкого, Боровиковского. Не тронутый реставраторами портрет графа Воронцова кисти Рокотова оказался чудом спасен: поверх него написали еще что-то и чуть было не вывезли за границу. Записан поверху был и портрет Аргунова - парсуна Анны Шереметьевой. Правда, его обновил сам художник. Юная красавица позировала в подвенечном платье, но за неделю до свадьбы с графом Паниным умерла от оспы. Безутешные родители просили художника покойницу "переодеть". Тогда и появилась на графине шубка. А свадебная роза осталась в волосах.
Здесь же находится и упомянутый автопортрет Тропинина: художник многократно повторял работы, имевшие успех, на то и жил. Таких портретов вышло из-под его кисти не один и не два, но именно здешний был первым. И местная "Кружевница", по мнению сотрудников музея, даст фору той, что в Третьяковской галерее. Теперь у нас появилась возможность их сравнить.
